Коротко об итогах года.
Было: 55 кг
Стало: 45.3 кг

Отправлено из приложения Diary.ru для Android

Чуда не случилось.
Случилось признание и понимание номинальности происходящего.

"Прочитала у Ялома фразу: «Для многих из нас лучшее, чем человек может ответить на свою экзистенциальную ситуацию, репрезентировано героической индивидуацией» и благоговейно упала на задницу. Это же я теперь смогу объяснить совершенно любой свой поступок, сохраняя достоинство. С тех пор, как не пью, годной отмазки у меня не было. Теперь же на всякое там «Почему ты так выглядишь? Зачем ты опять? Где деньги?!», я скажу:
«Это лучшее, чем я могла ответить на свою экзистенциальную ситуацию».
А до сего дня я защищалась от жестокого мира только цитатой из Троуба:
«Когда началась моя психиатрическая практика, в один из моих первых дней в больнице я заметил женщину, которая ползала на четвереньках по полу палаты. Из истории болезни я знал её имя, подошел к ней и спросил:
– Мэри, что вы делаете?
Она взглянула на меня и ответила совершенно искренне и честно:
– Все, что только в моих силах»"
(с) marta ketro

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Слово для Любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираем тоже — как умеем.
Ни к кому претензий не имеем.
Каждый выбирает для себя!

Юрий Левитанский

Главное – понимать, что происходит. Вот ребенок из-под стола вылезает, головой стукнулся и плачет. Он не понимает, что стол твердый, голова мягкая, опять же габаритов не чувствует. Стол виноват, потому что стол – боль. Плохой стол. А вот взрослый стукнулся. Он понимает, что зря под стол залез, а если уж залез, то аккуратней надо бы двигаться, не спешить и голову беречь.
Но голова не очень-то интересный предмет для разговора. Она ведь не системообразующий фактор, системообразующий фактор – это, конечно же, любовь. Тут принцип тот же самый. Понимать, что происходит. Девочка влюбилась – и мечется, и рвется, и плачет, и звонит, и шлет ему страстные письма, худеет, сменила гардероб, и фотки, фотки, фотки, и все для него, и обман, и ресницы, и грудь. Гормон играл, а ей всё непонятно.
А вот влюбилась женщина. Она все знает, ей понятно, что пиздец. Бессмысленны ужимки и прыжки. Еще бессмысленнее фотки. Сиди и жди, когда пройдет. В тот день, когда ты мне приснился, я все придумала сама. Далее по тексту – зима. Здесь все предельно ясно. Основная стратегическая задача – выбраться из засады с минимальными потерями. Любовь – боль. Плохая любовь. Плохой стол. Всё плохое.

(С) Art Delirium

И, ДА.
СПАСИТЕ ТОНИ СТАРКА.

Сложно было сделать ещё одно усилие над собой и осознать, что это был мой последний заход в чувства.
Человек был прекрасный, глубокий и живой, как океан. Огромный, объёмный и сложный. Был.
Надо было сделать последний решительный шаг - шаг в сторону, чтобы не страдать сейчас.

Отправлено из приложения Diary.ru для Android

.В лучших традициях фьюжн текст сжимается сверхновой под робкой точкой MORE. Надеюсь, маскировка сработала, и глаза у всех останутся целы.

Золотое правило возмездия — прежде, чем брать в руки меч, нужно взять в руки себя. На фоне тотального вынесения за скобки смыслов и вырванности из событийной канвы работы, наслаждаюсь открытиями и шаганием вперёд на практическом поприще. Тот самый случай, когда метил в анахату, а попал рукой в человеческое сердце, живое и ударное. Мне во благо, что всё это произошло после смыва всей эмоциональной накипи плеядскими практиками. Не хирирург, но это высшее счастье — стоять и молча наслаждаться крепкими, пульсирующими ударами тепла в раскрытую ладонь. Биоэнергетическая романтика с большой дороги Махаяны, ага.
Все трактовки, весь символьный ряд, который маячил перед глазами все эти три недели, конечно же, я трактовала в свою пользу. А надо было как надо, правдиво, неприятно и со скрипом. Мне наука, хоть и горькая по итогу.

Мало того, что человек сутейно и содержательно оказался современным Вальмоном, так это и ещё воплощённая ступенька моего личностного роста в качестве практика. Я в очередной раз борюсь с соблазном придать этому большее значение, чем того требует ситуация. Потому что иногда хочется быть обычной, с вполне живыми человеческими желаниями и стремлениями, но через пару месяцев прилетает подзатыльник от Сил и ситуацию приходится отпускать волевым разжатием кулака...

Из нормальных людских открытий — мужики в зале по мне соскучились за эти две недели. Как страстно я отказывалась вставать на путь тонких практик (Они же тонкие! У меня не хватит терпения отслеживать всё это действо вплоть до результата! Ха-ха три раза), также страстно и с такой же суровой настойчивостью теперь через эти самые тонкие практики залечиваю физическую травму, которая вытолкнула меня за двери йога-зала. Пашчимоттанасана, зараза такая, я тебя в полном варианте сделаю, нравится тебе или нет.

Витя от меня не отказался даже в полуразобранном виде, и это такой ободряющий жест поддержки. Из того рациона упражнений, что я наблюдаю в актуальной программе, его пока не учили работать с травмами и их последствиями. Не переживай за меня, я восстановлюсь. Я справлюсь — спросонья с самого утра, тёплым голосом вровень с уровнем подушки. Матерь Божья, почему это так мило и так искренне.

Вышел из себя, кто нибудь верните обратно. © А. Сатанель

цитатник паблика «Маги шутят»Мне нравятся Ваши глаза, темные и красивые, как моя душа. (с)

Как отличить гуманитария от технаря? Задать ему вопрос: «Что такое гипербола?» (c) global_grammar_nazi

- Боже, избавь меня от страданий!
- Я тебе свободу воли дал?
- Дал.
- Так возьми ответственность за себя!
- Какую ответственность?

Я раньше почему таким слабым был. Потому что у меня вся Сила на злость уходила. Стал добрым — и Сила появилась.

— За что?
— Вам инкриминируется умышленное причинение добра и насильственное оздоровление с тяжелыми ментальными травмами с целью облагодетельствования.

Держи карму шире, а любовь — ярче.

Важно не просто узнать то, какой ты на самом деле.
Важно сделать себя таким, какой ты есть на самом деле.

Артефактная магия это очень просто. Ты просто берёшь вещь, и до последнего веришь, что эта фигня работает. И она работает!

Любовь Бога и ненависть Бога делает одинаково бессмертным.
Вот только это бессмертие протекает по разному.

Надпись на могиле мага воды: Вероятно, он здесь. Или был. Или есть. Или будет.

Если дверь перед вами закрыта, а войти нужно, толкните её в другой реальности.

Если долго и пристально смотреть во Тьму и улыбаться ей, она засияет.

— Вы работаете с мертвыми?
— Нет, я с ними отдыхаю. © А. Сатанель

— Я не Бог, у меня просто сознание широкое.

— Ты же с богами работаешь?
— Ага.
— А как ты понимаешь, что их устраивает твоя работа?
— Я еще жив. © А. Сатанель

Любое заклятие тупости может быть лишь временным. Постоянной тупость может сделать лишь удовольствие человека находиться в ней.

Улыбка не всегда означает, что человек счастлив. Иногда она означает, что человек сильный.

Я трудоголик. Но я работаю над этим. (с) Alexey Kurenev

Карма не всегда сразу учит не делать плохие дела. Порой она вначале учит их делать более изящно.

— Мам, я сегодня во сне летал.
— Знаю, уже штрафы пришли за превышение скорости.

Вначале было Ничто. Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

Не оставляй на следующую жизнь тех, кому можешь улыбнуться в этой.

Девочка: пассивная агрессия.
Женщина: агрессивная пассия.

- Ты ей цветы дарил?
- Дарил.
- А конфеты?
- Дарил.
- А она?
- Не дарила.

Заклинание изгнания — примета к ссоре между вами и бесом.

В боевой магии главное — любовь. К себе и своему здоровью.

— Силой мысли работаем, мысли, а не мышц лба!
— Учитель, мне нечем.

— Ты кто?
— Маг.
— Эээ... А по-научному?
— Астралопитек. © А. Сатанель

У каждого своя магия. Главное - чтобы работала.

Огонь потушила, болезни исцелила, войны остановила, всех накормила. (встреча Русской Женщины с Всадниками Апокалипсиса)

Бездна есть в глазах только того человека, который действительно знает, чего хочет.

Я — не я и карма — не Майя.

Мы рождены, чтобы быль сделать самой интересной сказкой.

Если бог оставил тебя, значит, ты уже достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. © А. Сатанель

- О, сколько нам открытий чудных!
- Это не вам!

Маг колдовал неустанно третий день.
Но ничего особенного так и не получалось.
Потому что особенная уже давно сидела в кресле, болтала ногами и ждала его.

— Полетели в Космос. Я покажу тебя своим звёздам.

— Чего это ты такой злой?
— Магии в организме не хватает. © А. Сатанель

Смешная история о том, как в Тундре, зимой... ходят «по-маленькому»…

Вот многие спрашивают: «Лора, а как в тундре с туалетом?» «А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно.»
«Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового «Собрания» удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить).
Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это…»
Впрочем, это не единственное неудобство.
Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери. Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки.
Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот. Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек.
Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В приютившем меня стойбище уважали «Липтон».
Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот «Липтон» выпустить из организма. Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую:
«Лора, — сказали мне добрые хозяева, — ты если поссать хочешь, берегись оленей».
Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, — сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, — я хочу пофотографировать».
Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия.
Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво. «Липтон», между тем, с каждой минутой делал мою жизнь всё более трудной.
Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек, тут же перестала её чувствовать. Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот момент всё. Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя.
А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным. Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках. В чум я вернулась сильно озадаченная. До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.
Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что ржали надо мной беззлобно. Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь трудоустроиться. В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей».
Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами, обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге.
В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии». Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не отставали.
Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там. Я издали показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.
Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега. Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места. «Пошли вон отсюда!!!» — крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки.
Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега. Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне . «Пошел вон, козёл», — сказала я, ударила его по харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.
— Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».
— Да никак, — сказала я.
— Олени? – спросила Алла.
— Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
— Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.
И мы пошли.
Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.
— На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.
— Я орала, — сказал я.
— Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
— Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.
Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».
Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.
— Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:
— А НУ НА *УЙ БЫСТРО!!!
Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.
С того момента я ходила в тундру без провожатых.
«А ну на *уй быстро!!!» — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта.
«А ну на *уй!!!» — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.
Через три дня я научилась различать их по голосам. (с) Лора Белоиван

Из лучших и чистых побуждений приносит мне засохший в ж... цветок.
— Тыжможешь, ну подними растение. Ну что тебе стоит?
А меня кто поднимать будет? Температура под 38...